Глава IV
7. Итак, для того, чтобы высказаться о том, что невыразимо, дабы мы смогли хоть как‑то выразить то, что невозможно выразить, наши греки говорят об одной сущности и трех субстанциях44 (una essentia, tres substantiae), латиняне же – об одной сущности или субстанции и трех лицах (una essentia uel substantia, tres personae) (ибо, как я уже говорил, в нашем языке, т. е. латыни, сущность (essentia) и субстанция (substantia) обычно мыслятся тождественными). И покуда то, что говорится, понимается, по крайней мере, гадательно (in aenigmate), выражаться таким образом было достаточно, чтобы что‑нибудь сказать, когда спрашивается о том, что суть Те Трое, Которых истинная вера возвещает как трех, когда она утверждает, что Отец не есть Сын и что Святой Дух, Который есть дар Божий, не есть ни Отец, ни Сын.